Не забудьте подписаться на журнал "Законы России: опыт, анализ, практика"

На его страницах всегда оперативная и достоверная правовая информация!

Подписаться на "Законы России: опыт, анализ, практика"

СТАТЬИ В СВОБОДНОМ ДОСТУПЕ

 
08.11.2006

Актуальные проблемы применения оружия сотрудниками правоохранительных органов

 

 

Сергей Федорович Милюков*

         Эдуард Филиппович Побегайло**

Современное состояние преступности в России характеризуется крайне неблагоприятными показателями и тенденциями. Наиболее наглядное из них - бурный рост регистрируемой части преступных проявлений. Так, в 2005 г. общее число выявленных преступлений составило 3 млн. 555 тыс., увеличившись по сравнению с предыдущим годом сразу на 22,8%. В отдельных регионах этот показатель был еще более внушительным - в Рязанской области он составил 49,3%, Республике Татарстан - 45,2%, Тамбовской области 42, 1%, Санкт–Петербурге - 41,1%.

Лишь в трех регионах России отмечен спад регистрации преступлении. Среди них Республика Карелия (-0,5%). Как показали позднейшие события в этом субъекте Федерации, снижение числа выявленных преступлений в современных условиях - очень тревожный симптом, свидетельствующий о бездействии силовых структур (прежде всего милиции) по выявлению и пресечению фактов общественно опасного поведения, что неизбежно приводит к еще большему обострению криминальной обстановки, массовым эксцессам и самосудам в отношении известных населению представителей криминалитета.

Подобная пассивность правоохранительных органов отечественными правоведами и криминологами отмечалась неоднократно[1]. Особенно нетерпима она в отношении агрессивных, вооруженных преступников террористической и экстремистской направленности[2].

Нерешительность сотрудников милиции и других силовых ведомств в пресечении общественно опасных посягательств и задержании лиц, их совершивших, объясняется многими факторами социально-экономического, военно-политического, служебно-педагогического и нравственно-психологического толка, рассмотрение которых выходит за рамки настоящей статьи.

Но, наряду с этими обстоятельствами, негативное влияние на эффективную деятельность правоохранительных структур, несомненно, оказывает недостаточное знание сотрудниками содержания законодательных и иных нормативных актов, регламентирующих порядок и пределы применения огнестрельного оружия, физической силы и специальных средств. Отмеченная некомпетентность усугубляется противоречиями и прочими несовершенствами нормативного механизма этих актов, что приводит к необоснованному привлечению к ответственности и даже осуждению должностных лиц, правомерно применивших табельное оружие.

Правовую основу применения оружия сотрудниками правоох­ранительных органов составляет главным образом законодательст­во о необходимой обороне (ст. 37 УК). Другие основания его приме­нения опираются на уголовно-правовые нормы, регламентирующие институты задержания лица, совершившего преступление, край­ней необходимости, обоснованного риска и исполнения обязатель­ного приказа (ст. 38–39, 41–42 УК). Наряду с этим законодатель­ством, специально регулирующим служебную деятельность право­охранительных органов, в частности внутренних дел, предусмот­рен ряд конкретных условий, при наличии которых сотрудники имеют право применять оружие (см., например, феде­ральные законы: от 18 апреля 1991 г. № 1026-I «О милиции», от 6 февраля 1997 г. № 27-ФЗ «О внутренних войсках Министерства внутренних дел Российской Федерации» и др.

Учитывая серьезность последствий применения оружия, Закон РФ «О милиции» (ст. 15) и ведомственные нормативные акты (уставы и инструкции) устанавливают перечень условий, при на­личии которых его использование признается правомерным.

Сотрудники милиции имеют право применять огнестрельное оружие в следующих случаях:

1) для защиты граждан от нападения, опасного для их жизни или здоровья;

2)  для отражения нападения на сотрудника милиции, когда  его жизнь или здоровье подвергается опасности, а также для пре-

сечения попытки завладения его оружием;

3) для освобождения заложников;

4) для задержания лица, застигнутого при совершении тяжко­го преступления против жизни, здоровья и собственности и пытающегося скрыться, а также лица, оказывающего вооруженное сопро­тивление;

5) для отражения группового или вооруженного нападения на жилища граждан, помещения государственных органов, обществен­ных объединений, предприятий, учреждений и организаций;

6) для пресечения побега из-под стражи: лиц, задержанных по подозрению в совершении преступления; лиц, в отношении кото­рых мерой пресечения избрано заключение под стражу; лиц, осужденных к лишению свободы; а также для пресечения попыток насильственного освобождения этих лиц.

Запрещается применять огнестрельное оружие в отношении женщин, лиц с явными признаками инвалидности и несовершенно­летних, когда возраст очевиден или известен сотруднику милиции, кроме случаев оказания ими вооруженного сопротивления, совершения вооруженного либо группового нападения, угрожающего жизни людей.

Сотрудникам милиции также запрещается применять оружие при значительном скоплении людей (на многолюдных улицах, площадях, в местах массового отдыха граждан и в других обществен­ных местах), когда от этого могут пострадать посторонние лица.

Примерно такие же правила и ограничения предусмотрены законодательством, регламентирующим служебную деятельность внутренних войск МВД РФ и уголовно-исполнительной системы. Разумеется, в нем нашла отражение и специфика указанной деятельности.

Так, Федеральным законом «О внутренних войсках Министерства внутренних дел Российской Федерации» (ст. 28) военнослужа­щим внутренних войск (помимо уже рассмотренных случаев) пре­доставлено право применять оружие еще и для остановки транс­портного средства путем его повреждения, если водитель в условиях правового режима чрезвычайного положения отказывается остановиться, несмотря на законные требования сотрудников мили­ции или военнослужащих; для отражения группового или вооруженного нападения (в том числе с использованием транспортных средств) на военные городки, воинские эшелоны, транспортные колонны, охраняемые объекты, специальные грузы, сооружения на коммуникациях, жилые помещения граждан, помещения, занимаемые органами государственной власти, предприятиями, учреждениями и организациями, общественными объединениями; для подавления сопротивления вооруженных лиц, отказывающихся вы­полнить законные требования о прекращении противоправных дей­ствий и сдаче имеющихся у них оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ, специальных средств и военной техники. Кроме того, в этом Законе конкретизированы случаи, когда оружие применяется без предупреждения (при отражении нападения с использованием оружия, боевой и специальной техники, транспортных средств, ле­тательных аппаратов, морских и речных судов, при побеге из-под охраны с оружием либо на транспортных средствах, летательных аппаратах, морских и речных судах, а также при побеге в условиях ограниченной видимости и при побеге из транспортных средств, с морских или речных судов во время движения).

Сотрудники уголовно-исполнительной системы в соответствии с Законом РФ от 21 июля 1993 г. № 5473-I «Об учреждениях и органах, исполняющих уголов­ные наказания в виде лишения свободы» (ст. 31), могут применять огнестрельное оружие без предупреждения;

1)  при отражении нападения с использованием оружия или транспортных средств;

2)  при побеге осужденных и заключенных из мест лишения свободы, предварительного заключения или из-под стражи с ору­жием, при помощи транспортных средств либо из транспортного средства во время движения;

3) при попытке осужденного или заключенного, а также иного лица приблизиться к сотруднику уголовно-исполнительной систе­мы с обнаженным огнестрельным или холодным оружием либо с предметами, с помощью которых может быть нанесено телесное повреждение, сократив при этом указанное сотрудником уголовно-исполнительной системы расстояние, а также при попытке прикос­нуться к его огнестрельному оружию.

Неправомерное применение оружия является грубым нару­шением законности. Виновные в этом сотрудники правоохранитель­ных органов могут нести уголовную или дисциплинарную ответст­венность в зависимости от того, образуют ли совершенные непра­вомерные действия состав преступления (см., например, ст.ст. 105, 107–109, 111–116, 118, 285, 286, 293 УК) либо дисциплинарного про­ступка. Военнослужащие в таких случаях могут также отвечать по ст.ст. 333, 334, 335, 343, 349 УК.

Следует, однако, иметь в виду, что в теории и в правопримени­тельной практике сложилось ошибочное мнение о том, что в случа­ях нарушений сотрудниками милиции и других служб правоохра­нительных органов правил применения оружия всегда наступает правовая ответственность. Между тем такая ответственность в силу закона (ст. 39 УК) может и не наступать, если сотрудник нарушает правила применения оружия в состоянии крайней необходимости, когда причиняемый им вред в таком состоянии является менее значительным по сравнению с предотвращаемым вредом и не нарушены другие условия правомерности акта крайней необходимости. 

Так, возможны случаи, когда работник милиции правомерно защищается от преступного посягательства на его жизнь и здоровье (ст. 37 УК), т. е. действует в состоянии правомерной обороны, но нарушает при этом правила применения оружия (например, в нарушение Закона РФ «О милиции» применяет оружие в многолюдном общественном месте, когда от этого могут пострадать посторонние лица). В ряде таких случаев нарушение правил применения оружия может быть оправдано состоянием крайней необходимости (ст. 39 УК), поскольку для предотвращения более тяжкого вреда (угрожающего жизни работника милиции) причиняется вред иным правоохраняемым интересам (порядку несения службы и применения оружия), причем вред, как правило, меньший по сравнению с предотвращаемым вредом.

Неправильную позицию по данному вопросу занял Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 16 августа 1984 г. № 14 «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств» (п. 4). Речь шла о требовании, чтобы работники правоохранительных органов в таких случаях действовали в строгом соответствии с положениями ведомственных нормативных актов, предусматривающих основания и порядок применения силы и оружия[3]. Логически это означает, что в ситуации, приведенной выше, правоприменителю предписывается усматривать превышение пределов необходимой обороны, что противоречит и закону, и здравому смыслу.

Милиционер С. в ночное время нес службу по охране общественного порядка на одной из улиц столичного города. При пресечении преступных действий трех пьяных хулиганов он подвергся нападению с их  стороны.  Один из преступников, несмотря на то, что С. сделал предупредительный выстрел в воздух, пытался ударить его ножом.  Защищаясь, С. выстрелил в него, причинив ранение, повлекшее смерть. Уголовное депо, возбужденное по данному факту, прошло ряд судебных инстанции, и в конце концов справедливость восторжествовала: дело было прекращено за отсутствием в действиях С. состава преступления. Он действовал в состоянии правомерной обороны и не превысил ее пределов[4].

Однако представим, что вышеописанные события произошли в  дневное время на многолюдной площади. Как уже отмечалось, Закон РФ «О милиции» (ст. 15) и ведомственные акты запрещают применять оружие при значительном скоплении людей, когда от этого могут пострадать посторонние лица. Это требо­вание, конечно, правильное, но к условиям правомерности необходимой обороны оно никакого отношения не имеет.

Вполне возможны случаи правомерной обороны и нарушения при этом действующих правил применения оружия. Здесь и необ­ходима дифференцированная юридическая оценка, с одной сторо­ны, факта причинения смерти или вреда здоровью в ситуации обо­роны, и факта нарушения порядка несения службы и применения оружия — с другой.

К сожалению, прекращение за отсутствием состава преступ­ления уголовных дел на основании дифференцированной правовой оценки действий сотрудников правоохранительных органов, право­мерно обороняющихся и нарушающих при этом в силу крайней необходимости правила применения оружия, в правоприменительной практике не встречается. Это влечет необоснованное привлече­ние сотрудников милиции и других правоохранительных органов к уголовной ответственности. Не случайно опрос слушателей Акаде­мии управления МВД РФ (лиц, имеющих значительный практиче­ский опыт) показал, что подавляющее большинство (более 90%) оп­рошенных в качестве одного из существенных мотивов недостаточ­но эффективного использования сотрудниками органов внутренних дел нормы о необходимой обороне указали на боязнь уголовной от­ветственности за применение огнестрельного оружия. Такие психо­логические установки надо решительно преодолевать.

Упомянутый п. 4 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 г. противоре­чит закону (ч. 3 ст. 37 УК РФ). К тому же и в Законе РФ «О милиции» (ст. 24) указывается, что «на деятельность сотрудника милиции распространяются нормы уголовного законодательства о  необходимой обороне, крайней необходимости…». Ника­ких ограничений в этом плане законодателем не предусмотрено.

Сосредоточим теперь внимание на вопросах применения огнестрельного оружия при принятии мер к задержанию лица, совершившего преступление и пытающегося скрыться, поскольку в отличие от состояния необходимой обороны, ситуация характеризуется тем, что посягательство в данном случае уже отсутствует, а инициатива конфликта, связанного с задержанием преступника, исходит от сотрудника государственной военизированной организации.

В таких случаях речь идет об уголовно-правовом задержании в «чистом виде», когда лицо, совершившее преступление, предпринимает активные действия только для того, чтобы скрыться от преследования (чаще всего — убегает), не совершая при этом насильственных действий в отношении задерживающего и не имея оружия, и, следовательно, вопрос о правомерности  причинения  вреда решается  только  в  рамках  уголовно-правового института задержания преступника.

При задержании лица, совершившего преступление, огнестрельное оружие применяется сотрудниками государственных военизированных организаций в следующих случаях[5]:

 для   задержания   лица,   застигнутого   при   совершении   тяжкого преступления  против  жизни,  здоровья и  собственности  и  пытающегося скрыться;

 для   задержания   лица   застигнутого   при   совершении   тяжкого преступления против жизни и здоровья сотрудников мест содержания под стражей или иных лиц.

Служебное огнестрельное оружие при задержании лица, совершившего преступление, применяется в нижеследующих случаях[6]:

 должностными лицами, выполняющими задачи по охране объектов животного мира для задержания лиц, подозреваемых в совершении тяжких и особо тяжких преступлений;

 работниками ведомственной охраны в качестве крайней меры для задержания лиц,  застигнутых на охраняемых объектах при совершении тяжкого   или   особо   тяжкого   преступления   против   личности,   а   также охраняемых объектов и пытающихся скрыться.

Как показало обобщение практики применения и использования оружия сотрудниками органов внутренних дел, «в основном оружие применялось для задержания преступников при совершении ими тяжкого преступления и пытающихся скрыться или оказывающих вооруженное сопротивление (38,5% всех случаев) и для отражения нападения на самих сотрудников милиции (45,1%). Используя оружие, сотрудники стреляли по автомобилям (39,4%), по опасным животным (19,1%) и ввepx (5,1%), предупреждая   правонарушителей   о   намерении   применить   против   них оружие. Изучение физических условий применения и использования оружия сотрудниками ОВД позволяет оценить их как экстремальные. Им приходится вести стрельбу на опережение, без тщательного прицеливания (68% всех случаев), в ограниченное время (83%) и в условиях ограниченной видимости (82%). Стрельба чаще всего ведется на сверхкоротких и коротких дистанциях (84,4% всех случаев), в движении (30%) и по перемещающейся цели (97%), после серьезной физической нагрузки (48,3%). Нельзя сбрасывать со счетов и стрессовые нагрузки, влияющие на сотрудников милиции. Венцом психологической нагрузки можно по праву считать страх сотрудника перед возможными негативными последствиями от применения им огнестрельного оружия. Этот фактор подавляет сотрудника и не дает ему возможности перейти к более решительным действиям»[7].

Рассмотрим типичные основания применения огнестрельного оружия при задержании лица, совершившего преступление, перечисленными субъектами подробнее.

Закон обусловливает возможность применения сотрудниками милиции, военнослужащими внутренних войск, сотрудниками уголовно-исполнительной системы, работниками ведомственной охраны огнестрельного оружия в отношении лиц, застигнутых ими при совершении преступления, обязательным наличием трех обстоятельств[8].

Во-первых, сотрудник (иное уполномоченное должностное лицо, работник) должен сам застать лицо при совершении преступления, т. е. оказался непосредственным очевидцем противоправных действий. Лицо, преследуемое сотрудником на основании показаний потерпевших и очевидцев преступления (даже если они прямо указали на него как на совершившего преступление), либо в связи с его схожестью по приметам с разыскиваемым преступником, не может быть признано, с точки зрения закона, застигнутым при совершении преступления, а следовательно, применение оружия в перечисленных случаях формально недопустимо. Это и понятно, ибо задерживаемым может оказаться человек, вовсе не причастный к преступлению[9].

В качестве примера правомерного применения оружия по рассматриваемому основанию является следующий случай.

В декабре 1998 г. неизвестными лицами было осуществлено две попытки проникновения в магазин, который охранялся техническими средствами ОВД. Были возбуждены уголовные дела по ч. 2 ст. 158 УК РФ.

18 декабря 1998 г. в 22 ч. внутри магазина был выставлен милицейский пост, для несения службы на котором согласно графику был назначен милиционер А. Перед заступлением на службу он был вооружен табельным оружием ПМ и 16 боевыми патронами, экипирован специальными средствами, бронежилетом. Индивидуальный инструктаж проводил начальник ОВО подполковник милиции В.

Около 3 ч. 50 мин. 19 декабря 1998 г., находясь на объекте, Адамсон услышал, что с наружной стороны кирпичной кладки, которая закрывала разбитое накануне витринное стекло, остановились несколько мужчин. Они тихо о чем-то переговаривались. Неожиданно с наружной стороны по кирпичам сильно ударили, а так как работы по заделке разбитой витрины закончились поздно вечером и цемент не успел застыть, кирпичи осыпались и в стене образовался проем, в который влез неизвестный. Как затем было установлено, это был З. – бомж. Милиционер принял решение задержать его. Выйдя из укрытия, он голосом подал команду: «Милиция, стоять на месте», предоставив достаточно времени для выполнения своих требований. Руководствуясь ч. 1 ст. 16 Закона «О милиции», А. привел в боевую готовность табельное оружие. З. проигнорировал требования сотрудника милиции и бросился бежать обратно в разобранный проем. А. схватил его за шубу, пытаясь остановить. Между ними завязалась борьба, в результате которой З. ударил сотрудника локтем в грудь и пытался выбить табельное оружие. Скинув с себя шубу, он вырвался из рук милиционера и стал вылезать в проем. А. схватил Захарова за брюки, но тот оттолкнул его ногой и вылез через проем на улицу. Через стенку А. крикнул ему: «Стой, стрелять буду», предоставив ему достаточно времени для выполнения своих требований, после чего вылез в проем и сделал предупредительный выстрел в воздух. З. не отреагировал и продолжал стремительно убегать от магазина.

А., считая, что З. совершено преступление, предусмотренное на тот момент ч. 2 ст. 158 УК РФ, санкция которой предполагает лишение свободы на срок до 6 лет, и поэтому является тяжким. Согласно п. 4 ч. 1 ст. 15, Закона «О милиции», он принял решение о применении табельного оружия на поражение, по ногам, чтобы причинить минимальный вред преступнику. Милиционер прицелился в ноги и произвел один выстрел. Захаров остановился и сел на землю. О случившемся было доложено дежурному ОВО при ОВД района. На место происшествия была направлена бригада «Скорой помощи». До прибытия медиков З. была оказана первая медицинская помощь, а потом он был госпитализирован с диагнозом: слепое огнестрельное ранение бедра.

Однако следует заметить, что в присутствии или на глазах, к примеру, сотрудника милиции тяжкие преступления совершаются достаточно редко, в большинстве случаев сотрудники милиции узнают о них от очевидцев, в том числе и потерпевших, как правило, сразу после их совершения (крики о помощи, обращения очевидцев лично или по телефону, срабатывание сигнализации и т.п.).

Поэтому важное значение имеет вопрос о применении огнестрельного оружия в тех случаях, когда лицо преследуется на основании показаний потерпевших и очевидцев преступления, которые прямо указали на конкретное лицо как на совершившее преступление. Справедливости ради следует заметить, в самой норме (п.4 ч. 2 ст. 15 Закона «О милиции») не конкретизировано, кем должно быть застигнуто лицо при совершении преступления, только данным сотрудником милиции или другими лицами (например, другими сотрудниками милиции, работником ведомственной охраны, потерпевшим и т.п.). Ошибки при применении огнестрельного оружия в таких случаях бывают, но встречаются очень редко. В большинстве случаев применение оружия признается правомерным. Примером является следующий случай.

Так, с 18 ч. 26 июня до 3 ч. 27 июня 1999 г. прапорщик милиции К., милиционер взвода ППСМ 27 отдела милиции РУВД, с табельным оружием и специальными средствами нес службу по охране детского оздоровительного лагеря. Около 3 ч. ночи на территорию лагеря прошла группа местных жителей из трех человек и пыталась проникнуть в корпус, где проживают дети. Они были в сильной стадии опьянения. Он остановил их и отправил в сторону выхода. Следом прошло еще несколько групп по 2–3 человека, которые также были в сильной степени опьянения. Опасаясь за жизнь детей К. остался охранять корпус. Через несколько минут со стороны, куда ушли эти люди, послышались крики, нецензурная брань. Так как сообщить в отделение милиции не было возможности и попросить помощи было не у кого, К. продолжал охранять корпус, в котором отдыхали дети. Через 10 мин. группа из 8–10 человек, проходя мимо К., двинулась на выход за пределы лагеря. Они что-то обсуждали, при этом выражались нецензурной бранью, он стал их сопровождать. В это время к нему подошел воспитатель детского оздоровительного лагеря «Зарница» Б. и пояснил, что его только что ударили ножом и попросил помощи. Он был сильно окровавлен. К. вместе с Б. догнали группу молодых людей и Б. прямо указал на молодого человека – Д., который нанес ему ножевое ранение. В ходе задержания Д., находящегося в составе группы агрессивно настроенных людей в количестве 8–10 человек, пытавшихся совершить нападение на сотрудника милиции с целью завладения табельным оружием и причинения вреда здоровью и жизни, прапорщик милиции К. произвел два предупредительных выстрела в воздух. Затем, с целью задержания Д., пытавшегося скрыться, произвел выстрел на поражение, причинив огнестрельное ранение в область головы. Д. от полученных телесных повреждений, не приходя в сознание, скончался. Применение оружия в данном случае было признано правомерным.

Во-вторых, лицо, совершавшее или совершившее тяжкое преступление против жизни, здоровья и собственности на глазах сотрудника (иного уполномоченного должностного лица, работника), пытается скрыться, т. е. покинуть место происшествия, в том числе и при помощи транспортного средства, либо еще до его задержания сотрудником, либо, будучи задержанным, совершить побег во время доставления его в милицию или нахождения там в течение времени, необходимого для решения в установленном порядке уголовно-процессуальным законодательством вопроса о его задержании или заключении под стражу. При этом огнестрельное оружие для задержания лица, пытающегося скрыться после совершения преступления, может применяться, как правило, только в течение периода непосредственного преследования, т. е. до тех пор, пока сотрудник или военнослужащий не задержал или окончательно не потерял его из виду.

Строгое соблюдение перечисленных условий позволит избежать ошибки, которая может повлечь применение оружия в отношении лица, не причастного к совершению противоправных действий.

В-третьих, обстоятельства происшедшего дают сотруднику (работнику) достаточные основания полагать, что данное лицо только что совершило (пыталось совершить) тяжкое или особо тяжкое преступление, причем именно против жизни, здоровья и собственности. Тем самым подчеркивается, что оружие может применяться для задержания лица, совершившего не любое преступление, а лишь представляющее повышенную общественную опасность. При этом закон не связывает возможность применения огнестрельного оружия с обязательным доведением лицом своих преступных действий до конца.

Вместе с тем следует обратить внимание на то, что в качестве объектов преступного посягательства законодатель в п. 4 ч. 1 ст. 15 Закона «О милиции» выделил «жизнь», а затем «здоровье и собственность». Между тем в основаниях применения специальных средств (а именно наручников) в п. 3 ч. 1 ст. 14 Закона «О милиции» говорится о возможности их применения «для задержания лица, застигнутого при совершении преступления против жизни, здоровья или собственности». Законодатель в последнем случае между словами «здоровья» и «собственности» употребил союз «или», выделив тем самым каждый объект противоправного посягательства отдельно.

Употребление союза «и» между словами «здоровья» и «собственности» в п. 4 ч. 1 ст. 15 Закона «О милиции» позволяет ограничительно толковать данную норму, а именно считать, что в данном пункте речь идет только о тяжких преступлениях, объектом посягательства которых являются либо жизнь, либо здоровье и собственность одновременно. В такой трактовке рассматриваемой нормы применение огнестрельного оружия становится формально недопустимым, если преступные действия задерживаемого лица были направлены на причинение вреда, в том числе и тяжкого, только здоровью потерпевшего. Стилистические небрежности подобного рода, на наш взгляд, нетерпимы в нормах, устанавливающих полномочия по применению огнестрельного оружия. Однако законодатель по причинам, о которых можно лишь догадываться[10], не спешит устранить изъяны продукта своей нормотворческой деятельности.

В соответствии с ч. 4 ст. 15 УК РФ к тяжким преступлениям относятся умышленные деяния, за совершение которых предусмотрено максимальное наказание, превышающее пять лет лишения свободы. Следует отметить, что действующий УК РФ помимо категории тяжких преступлений выделил группу особо тяжких преступлений, к которым, с соответствии с ч. 5 ст. 15 относятся умышленные деяния, влекущие уголовное наказание в виде лишения свободы на срок свыше десяти лет или более строгое наказание. В законе «О милиции» последняя категория не используется.

Очевидным промахом законодателя следует считать тот факт, что соответствующая поправка не сделана еще Федеральным законом от 31 марта 1999 г. № 68-ФЗ, внесшим серьезные изменения и дополнения в Закон «О милиции». Впрочем, этого не было сделано и в последующие семь лет. Остается лишь уповать на то, что в рассматриваемом случае понятие особо тяжкого преступления как бы поглощается более широким понятием — понятием тяжкого преступления.

Как показывает изучение Особенной части УК РФ, к тяжким и особо тяжким преступлениям против жизни, здоровья и собственности, о которых идет речь в п. 4 ч. 1 ст. 15 Закона «О милиции», п. «г» ч. 1 ст. 28 Федерального закона от 6 февраля 1997 г. «О внутренних войсках Министерства внутренних дел Российской Федерации», п. 5 ч. 1 ст. 31 Закона РФ от 21 июля 1993 г. «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы», по нашему мнению, могут быть отнесены: убийство (ст. 105 УК РФ); умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК РФ); истязание при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 117 УК РФ); похищение человека (ст. 126 УК РФ); незаконное лишение свободы, совершенное организованной группой либо повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего или иные тяжкие последствия (ч. 3 ст. 127 УК РФ); изнасилование (ст. 131 УК РФ); насильственные действия сексуального характера (ст. 132 УК РФ); кража, совершенная: с незаконным проникновением в жилище; в крупном размере; организованной группой; в особо   крупном   размере    (ч.ч. 3–4    ст. 158    УК   РФ)[11];    мошенничество, совершенное: лицом с использованием своего служебного положения; в крупном размере; организованной группой; в особо крупном размере (ч.ч. 3–4 ст. 159 УК РФ); присвоение или растрата, совершенные: лицом с использованием своего служебного положения; в крупном размере; организованной группой; в особо крупном размере (ч.ч. 3–4 ст. 160 УК РФ); грабеж, совершенный: группой лиц по предварительному сговору; с незаконным проникновением в жилище, помещение либо иное хранилище; с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия; в крупном размере; организованной группой; в особо крупном размере (ч.ч. 2–3 ст. 161 УК РФ); разбой (ст. 162 УК РФ); вымогательство, совершенное: группой лиц по предварительному сговору; с применением насилия; в крупном размере[12]; организованной группой; в целях получения имущества в особо крупном размере; с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего (ч.ч. 2–3 ст. 163 УК РФ) и ряд других.

Нетрудно заметить, что приведенный перечень тяжких преступлений не является исчерпывающим, он включает, прежде всего, те из них, в составе которых основным либо дополнительным объектом совершенного посягательства являются жизнь или здоровье потерпевшего.

Очевидно, что на месте происшествия сотрудник или военнослужащий имеет возможность оценить обстоятельства, характеризующие лишь внешнюю, объективную сторону указанных противоправных деяний. Поэтому эта оценка может не совпасть с окончательной квалификацией совершенного деяния с учетом всех элементов состава преступления.

Полный вариант статьи читайте в журнале "Законы России: опыт, анализ, практика" №11, 2006 г.

 

 
все новости
 


 
06.10.2024
В новом, октябрьском, номере журнала "Законы России: опыт, анализ, практика", который называется "30 лет Гражданскому кодексу России", читайте статьи об эволюции культуры принципов в гражданско-правовом мышлении, о развитии норм о субъектах права в кодификациях гражданского законодательства, об участии государства в развитии предпринимательства (к изменению главы 5 Гражданского кодекса Российской Федерации), о формировании в Гражданском кодексе и других нормативных актах правового режима движимых вещей, перемещаемых в пространстве, об осуществлении субъективных гражданских прав в условиях цифровизации (на примере авторских прав), о развитии общих положений о договоре в Гражданском кодексе РФ и др.
 
 
15.09.2024
Вышел из печати новый, сентябрьский, номер журнала "Законы России: опыт: анализ, практика", который называется "Иски и судебные решения". Читайте в этом номере: о правосудии в контексте взглядов на право С.С. Алексеева и его ученика Н.А. Шайкенова, о познании объективного и субъективного права в правосудии и процессуальной классификации исков, об административном иске, о правовой природе судебного производства по применению антисанкционных мер, о праве на предъявление иска по некоторым категориям корпоративных споров, о перспективе альтернативных решений в цивилистическом процессе и др.
 
 
13.08.2024
Вышел в свет августовский номер журнала "Законы России, опыт, анализ, практика", который называется "Нотариат и нотариальная деятельность". В этом номере читайте статью доктора юридических наук, профессора Б.В. Россинского "Тенденции изменений в структуре федеральных органов исполнительной власти"
 
 


Архив новостей

Каталог юридических фирм, юридические услуги, семинары, форумы, вакансии для юристов

 

 
© ООО Издательский дом “Буквовед”, 2006-2024
Адрес для корреспонденции: а/я 31, г. Москва, 105043
Телефоны: (495) 772-4272
E-mail: info@bukvoved.ru